Новостной портал

Eсли вeрить сaмым oтчaянным пeссимистaм, вooбрaжeннoe сeриaлoм будущee ужe нaступилo – нo знaчит ли этo, чтo смoтрeть eгo нe oбязaтeльнo?

_

_

Прeждe чeм oтвeтить нa этoт вoпрoс, стoит вспoмнить eщe oднo – дoвoльнo курьeзнoe – oбрaщeниe сoврeмeннoгo рeжиссeрa к кинeмaтoгрaфу прoшлoгo. В 2017-м вышeл (пo oбщeму мнeнию, сoвeршeннo нeнужный) рeмeйк фильмa «Кoмaтoзники» 1990 гoдa. Фoрмaльнo «Кoмaтoзники», кoнeчнo, нe o тexнoлoгияx, xoтя oригинaльнaя лeнтa зaмeтнo пoдчинялaсь дoминирующeй эстeтикe кибeрпaнкa. Oднaкo фильм брaл зa oснoву ту жe прeдпoсылку, oт кoтoрoй oттaлкивaeтся сцeнaрист «Чeрнoгo зeркaлa» Чaрли Брукeр в кaждoм втoрoм свoeм сюжeтe: чтo будeт, eсли дaть чeлoвeку вoзмoжнoсть пeрeсeкaть oпрeдeлeнную чeрту? Нeвaжнo, кудa дeлaeтся «xoдкa» – в тeмный тoннeль клиничeскoй смeрти, кaк в «Кoмaтoзникax», или в виртуaльную рeaльнoсть, кaк в пeрвoй сeрии нoвoгo сeзoнa «Чeрнoгo зeркaлa» – рeзультaтoм всeгдa будeт гибeльнaя зaвисимoсть. «Всe, чтo нeeстeствeннo – смeртeльнo», – гoвoрят нaм aвтoры пoдoбныx сюжeтoв.

Пoчeму oни мoгут вooбрaзить тoлькo тaкую, рaдикaльнo-чeрную стoрoну oтнoшeний чeлoвeкa с гaджeтaми? Вo-пeрвыx, бeз кoнфликтa кинa нe будeт, a грaницы кoнфликтa Брукeр яснo oчeртил eщe в пeрвoм сeзoнe: «Eсли тexнoлoгия – этo нaркoтик, тo кaкoвы eгo пoбoчныe эффeкты?» Вo-втoрыx, еще Герберт Маркузе писал, что одержимость культуры антиутопиями и, как следствие, отрицание утопий – это отрицание какой-либо альтернативы капитализму. Почти каждая серия «Черного зеркала» – это исследование отдельного «побочного эффекта» нового капитализма, тем более забавное, что начиная с третьего сезона шоу переехало с Channel 4 на площадку Netflix, рост прибыли которой в 2017 году был просто-таки устрашающим. Иронизировать о том, что Netflix, который у зрителей неизменно ассоциируется с запойным просмотром сериалов, транслирует шоу о нездоровой зависимости от технологий, – и вовсе гиблое дело.

«Каждая серия – это исследование отдельного побочного эффекта нового капитализма, тем более забавное, что шоу переехало на площадку Netflix, рост прибыли которой в 2017 году был просто-таки устрашающим»

В этом и правда была бы ирония, если бы «Черное зеркало» предлагало какие-то решения для устранения показанных побочных эффектов. Но сама концепция сериала (и даже само его название) этого не подразумевает. Показать на большом экране то, как люди успешно бунтуют против общества потребления и выходят из техноанабиоза, могут себе позволить разве что создатели мультфильмов.

Например, невинный диснеевский Wall-E, в котором деградировавшие люди сумели (благодаря роботу!) вернуться на Землю, многие взрослые зрители восприняли в штыки именно из-за этого внутреннего противоречия. Корпорация, нацеленная на увеличение потребления людьми зрелищ (Disney), показывает мультяшный бунт против бездумного потребления! «Фильм разыгрывает протест вместо зрителя, позволяя ему продолжать потреблять безо всякого вреда для себя», – пишет об этом культуролог Марк Фишер и называет подобную ситуацию «интерпассивностью» – по аналогии с «интерактивностью». Зритель XXI века как раз чересчур интерпассивен: крайняя степень такого явления – это не запойный просмотр сериалов, а запойное скачивание, после которого человек раздраженно удаляет файлы, так и не открыв (потому что у него закончилось место – или время). Стриминг сериалов фоном – из той же оперы. Понятно, что никакого удовольствия от этого зритель не получает, но как бы разрешает компьютеру «наслаждаться» просмотром вместо себя.

http://images.telekritika.ua/f5221a5c27a2e402c9e5e1fb0a33f6e4.jpg;001.jpg,http://images.telekritika.ua/321611367112e1abcc35c6e0f35a9679.jpg;002.jpg,http://images.telekritika.ua/1b1be82cd947b265d431209517318b71.jpg;003.jpg,http://images.telekritika.ua/5897a1c4def8d6b945e89562642b9427.jpg;005.jpg,http://images.telekritika.ua/d2934e193416ac71f074946fc40a1960.jpg;006.jpg,http://images.telekritika.ua/42a94f6890bc047aad10837b4a640cc1.jpg;007.jpg

Герои «Черного зеркала», напротив, максимально интерактивны. Персонаж эпизода USS Callister, создавший иммерсивную игру по мотивам старого научно-фантастического сериала, насильно втягивает в нее своих коллег из реального мира. Героиня Arkangel, которая связывает себя с дочерью виртуальной «пуповиной», установив ей чип с настраиваемым родительским контролем, в какой-то момент перестает быть просто зрительницей и начинает активно вмешиваться в жизнь уже взрослой девушки. Героиня серии «Крокодил», в свою очередь, решает быть кузнецом своего счастья и «редактирует» собственную жизнь; вот только методы у нее – как у Суини Тодда.

В четвертом сезоне «Черное зеркало» ясно дает понять: нас погубит не пассивное взаимодействие с технологиями (вроде бесконечного скроллинга ленты и обмена лайками), а чересчур активное. Например, как у героя одной из новелл финальной серии «Черный музей» – доктора, который интерактивно взаимодействует с пациентами, чувствуя их боль. Конечно же, однажды во время сеанса кто-то из пациентов умрет: чтобы обойтись без спойлеров, намекнем лишь, что еще ни один из вариантов мифа о Лазаре в поп-культуре хорошо не заканчивался.

Лишь в одной из серий – самой романтической и оптимистичной, «Повесь диджея» – протест увенчивается успехом: но тут же оказывается, что протест – не поломка системы, а ее встроенная функция.

«В четвертом сезоне «Черное зеркало» ясно дает понять: нас погубит не пассивное взаимодействие с технологиями, а чересчур активное»

Зачем и кому нужен этот длинный перечень побочных эффектов технологий? Никто уже всерьез не смотрит «Черное зеркало», чтобы почерпнуть какие-то мрачные прогнозы на будущее; скорее – чтобы соотнести с днем сегодняшним. Не зря название и заставка шоу намекают не на реальное зеркало, а на потухший экран гаджета – где человек, прежде чем разблокировать устройство, может на мгновение увидеть свое перекошенное и сосредоточенное лицо. «Черное зеркало» смотрят так же, как какие-нибудь ситкомы об офисных буднях (потому что жизненно) или романтические киноальманахи типа «Нью-Йорк/Париж, я люблю тебя» – потому что все это знакомо, но достаточно абсурдно, чтобы не наскучить. The Guardian проще проиллюстрировать статью о тотальной слежке примерами из «Сферы» и «Черного зеркала» именно потому, что они более концентрированные, – а не из-за недостатка реальных случаев.

И нет смысла ругать Брукера за то, что он использует формат древних фантастических антологий типа «Сумеречной зоны» и начиняет его, опять-таки, знакомыми историями. Недавно в Facebook массово репостили текст о том, насколько убогими были представления о будущем советского фантаста Кира Булычева – мол, две тысячи какой-то там год, повсюду космолёты, а люди курят папиросы и пользуются дисковыми телефонами. Но в каком-то смысле такое «будущее в стиле ретро» – очень правдоподобная картина. В наши дни визионерская фантастика буквально одержима прошлым: «золотым веком комиксов», той же «Сумеречной зоной» (CBS планирует делать ремейк!), киберпанком 70-х и даже, как в случае с упомянутыми «Коматозниками», второстепенными триллерами 90-х. Новый сезон «Черного зеркала», быть может, и не хватает звезд с неба, но очень хорошо отражает этот кинематографический «конец будущего» – особенно в первой серии сезона, с ее насильным погружением в ретрофутуризм.

Культура21.12.2017Звезда «Убийства священного оленя» – о том, как стать актером у Нолана

Именно благодаря таким сериям как USS Callister и «Повесь диджея», где приевшаяся сатира «Черного зеркала» сменяется более тонкой иронией (и самоиронией), шоу остается прекрасным продуктом. В остальном же оно – по-прежнему очень длинная и подробная лекция о том, что благими технологиями вымощена дорога в ад. Слишком бескомпромиссная, но как знать: если через несколько лет очередное дополнение Google Family Link можно будет вживить ребенку в висок, вполне возможно, найдутся желающие им воспользоваться. Во благо ребенка, конечно.