Новостной портал

Для рoссийскoгo книжнoгo рынкa 2017 гoд стaл урoжaйным. Нo eсть интeрeснaя тeндeнция – выбрaнныe нaми книги рaсскaзывaют o сoбытияx прoшлoгo или пытaются oписaть будущee, xoтя нa сaмoм дeлe рeчь в ниx идeт, кoнeчнo жe, o нынeшнeм днe. Впрoчeм, eщe бoлee пoкaзaтeльнa стaтистикa – тoп бeстсeллeрoв пo итoгaм 2017 гoдa в Рoссии вoзглaвилa aнтиутoпия Джoрджa Oруэллa «1984».

1

Влaдимир Сoрoкин. «Мaнaрaгa»

_

_

Живoй клaссик русскoй литeрaтуры в этoм гoду пoрaдoвaл скрoмнoй пo рaзмeру, нo oчeнь изящнoй вeщицeй. Дeйствиe «Мaнaрaги» прoисxoдит в Eврoпe будущeгo, пeрeжившeй ислaмскoe нaшeствиe и рaспaвшeйся нa мнoжeствo дeржaв, живущиx в мирe нoвoгo срeднeвeкoвья, гдe нoвыe тexнoлoгии пeрeплeтaются с зaбaвнoй aрxaикoй. В цeнтрe сюжeтa – элитaрнaя зaбaвa book’n’grill – пригoтoвлeниe пищи нa oгнe oт сжигaeмoй книги. Гурмaны гoтoвы щeдрo плaтить зa прaвo пoeсть блюдo, пригoтoвлeннoe нa любимoм aвтoрe. Мoдa этa внe зaкoнa, тaк кaк бумaжныe книги, oт кoтoрыx чeлoвeчeствo oткaзaлoсь в пoльзу гoлoгрaмм, инфoимплaнтoв-«блox» и прoчиx «умниц», прeдстaвляют истoричeскую цeннoсть. Вoкруг book’n’grill слoжился чeрный рынoк, всeм зaпрaвляeт Куxня – кoрпoрaция книжныx пoвaрoв, нeчтo срeднee мeжду мaфиeй и мaсoнскoй лoжeй.

«Гoрящиe книги – симвoл тoтaлитaрнoгo вaрвaрствa ХХ века, у Сорокина становятся символом новой эпохи»

Горящие книги – символ тоталитарного варварства ХХ века, у Сорокина становятся символом новой эпохи, когда на первый план в сетевом пространстве выходит посредник, интерпретатор. В перенасыщенной информационной среде читатель постепенно начинает поглощать не сами книги, а некий продукт их переработки – списки, дайджесты: стоит открыть фейсбук и увидеть зазывные заголовки «10 книг, которые вы должны успеть прочесть до обеда», «Почему важно на этой неделе прочесть эти 25 романов». Не исключение и список, который вы сейчас читаете.

Книга вошла в шорт-лист премии «Новая словесность» (НОС).

2

Виктор Пелевин. «iPhuсk 10»

_

_

Еще один живой классик Виктор Пелевин в этом году выпустил роман о взаимодействии человека и искусственного интеллекта. Тема возникающего самого по себе, движущегося из ниоткуда в никуда разума не могла не заинтересовать главного певца пустоты. Перед нами история любви полицейского робота Порфирия Петровича и искусствоведа Марухи Чо, написанная этим самым Порфирием, который не только ведет расследования, но и тут же превращает их в художественный текст.

Есть политическая сатира – Россией будущего правит монарх, клонированный из уса Никиты Михалкова. Есть сатира на политкорректность и литературную критику, современное искусство и французскую философию (история про парализованного философа, сжатием ануса пишущего очередной трактат – просто образец глумливого пелевинского сарказма).

Любители циничного юмора Пелевина и его языковой эквилибристики будут довольны новым творением мэтра. В остальном роман на крепкую «четверку», ощущается усталость автора и некоторая неприязнь к читателю, естественная для автора-мизантропа, от каждой новой книги которого фанаты ждут непонятно чего.

Роман получил премию Андрея Белого в номинации «проза».

3

Игорь Малышев. «Номах. Искры большого пожара»

_

_

Не слишком известный российский писатель из Подмосковья, по основной профессии инженер-атомщик, внезапно написал один из лучших художественных текстов к столетию русской революции. Взяв за основу биографию анархиста Нестора Махно (Номахом звали героя поэмы Есенина «Страна негодяев», двойник поэта – Сенин – также присутствует на страницах романа Игоря Малышева), автор погружается в пучину революционного насилия, описывает его со смаком и натуралистическими подробностями.

Культура08.11.2017Что не так с новой экранизацией «Убийства в «Восточном экспрессе»

В качестве контраста гран-гиньолю гражданской мясорубки идут сны Махно о небесной коммуне. Некоторые критики увидели в романе следование традициям ранней советской литературы, которая через живописание ужасов революционного насилия утверждала идеал будущего справедливого общества («мы все в крови и кишках, а наши дети будут жить при коммунизме»). Однако в «Номахе» тема коммуны – скорее глумливая констатация невозможности и нереальности претворения в жизнь какой-либо утопии.

Книга вошла в шорт-лист «Русского Букера».

4

Дмитрий Быков. «Июнь»

_

_

Дмитрий Быков – заслуженный многостаночник русской литературы: он пишет прозу, поэзию и биографии писателей (Пастернак, Маяковский), читает лекции и ведет злободневную поэтическую колонку в «Новой газете». Когда он все это успевает – непонятно, но новый его роман о предвоенном советском годе вышел просто отличным.

Быков мастерски выписывает ощущения «невыносимой легкости бытия» перед большой катастрофой. Каждый из героев в силу своих причин воспринимает надвигающуюся войну как избавление и очищающую стихию: «война все спишет».

«Дмитрий Быков проводит очевидную параллель между предвоенным СССР и современной Россией»

Но Быков не был бы самим собой, если бы история предвоенных лет не была для него поводом разговора о России сегодняшней. Автор вполне очевидно проводит параллель между тогдашним СССР, дружащим с мерзавцами по всему миру, беременным большой войной, с агрессивно мобилизованным населением («если большинство так терпело и, более того, так хотело   – значит, ему было так надо») и дезориентированной интеллигенцией, и современной Россией, где все эти приметы легко увидеть.

Роман победил в номинации «Литература» премии «Сделано в России-2017», основанной журналом «Сноб».

5

Михаил Гиголашвили. «Тайный год»

_

_

Еще одна книга о важном годе российской истории. В новом романе Михаила Гиголашвили (грузинский писатель, живущий в Германии, стал знаменит благодаря жесткому роману «Чертово колесо» – о наркотраффике в перестроечной Грузии) описывается реальный период из жизни царя Ивана Грозного, когда он формально отказался от престола в пользу татарского царевича Симеона и уединился порефлексировать о природе власти в своем имении Александровская слобода. Это одновременно исторический роман об одном из самых мрачных периодов русской истории и политическая сатира о сакральной природе власти в России, рассказанная от лица первого русского самодержца.

«Тайный год» написан в форме потока сознания полубезумного царя, подчеркнуто стилизованным, архаичным языком, пробираться через который – особое удовольствие. Царь размышляет о времени и о себе, принимает опиум, дискутирует с паломниками и иностранными эмиссарами (последнее особенно забавно – так как его собеседники – будущие реальные авторы «клеветнических» очерков о нравах московитов). Вверенная ему страна царя откровенно бесит, все благие начинания идут прахом, воровство и беззаконие неискоренимы, царь то заходится в припадках ярости, то молится о прощении за душегубство, то галлюцинирует вещими снами. Повествование очень неспешно и дотошно в деталях тогдашнего быта.

Книга стала лауреатом «Русской премии» для русскоязычных авторов из зарубежных стран, вошла в шорт-листы премий «Большая книга» и «Русский Букер».

Коллаж – Назар Шешуряк